Вдохновение от книги Луи Буйе

    Книга Луи Буйе «Литургия и архитектура» без сомнения лучшее, что мне доводилось читать на подобную тему. Автор анализирует развитие христианского и синагогального богослужения в пространстве сакральных зданий. У этого анализа были конкретные цели. Книга вышла в самом начале литургической реформы Второго ватиканского собора. Была надежда, что изменения, которых желал Собор, приведут к оживлению христианского духа и к новой Пятидесятнице в Церкви.

    Глубоко погрузившись в данные христианской археологии, Луи Буйе находит крайне удачные примеры воплощения в камне рамок для христианской литургии. При этом не важно, где тот или иной принцип был впервые нащупан и удачно воплощен. Это могла быть синагога в древнем городе Дура-Европос на Ефрате, или сирийский храм или римская базилика или готический храм в Англии.

    Луи Буйе, бывший перитом на Втором ватиканском Соборе, конвертит из протестантизма в католичество и дух проповедничества не покидает его ни на минуту. Речь в его работе идет не об эстетике, которая якобы бы чужда "подлинному христианству", а об «во-площении подлинного христианского духа, который, согласно христологическому принципу, может реализоваться только, приняв плоть». В книге множество важнейших богословских мыслей, которые занимали меня давным давно, но только у Луи Буйе были так ясно высказаны. Например, автор настаивает на том, что алтарь не должен быть прислонен к стене. Это не просто церемониальное соображение, ведь древний римский понтификал подразумевал, что алтарь нужно обойти, по крайней мере, в момент его освящения. Наличие пространства за алтарём имеет мистагогическое значение: Таинства не конечная цель нашей христианской жизни, они должны быть прозрачны для эсхатологии. От себя добавлю, что они должны быть прозрачны для окончательного совершения человеческой личности. На это намекает и автор, приводя (несколько свободно), цитату из Августина: "В Евхаристии вы (верующие) принимаете то, чем должны сами стать". Пространство за алтарём в идеальном случае должно иметь мозаики, фрески, гобелены, быть наполнено светом и радостным цветом витражей.

    Хотя идеальный алтарь стоит в апсиде свободно на возвышении, вопрос служения versus populum для автора совершенно второстепенный. Луи Буйе справедливо считает, что служение лицом к народу уместно в крайне редких случаях и было своего рода реакцией на дособорную практику, по которой на повседневной мессе сам священник произносил все чтения литургии дня из служебника, лежащего на алтаре. Литургия Слова на такой тихой мессе потеряла всякую связь с провозглашением Евангелия. Разворот священника в таких условиях казался необходимым. Замечу, что торжественная римская месса в старом обряде наоборот весьма выразительна в провозглашении Откровения. Процессия с Евангелием, свечи, кадило - всё это крайне ценно и на этом так же настаивает автор.

    Удачным прецедентом пространства для Литургии Слова автор считает византийский крестово-купольный храм. На этом моменте нужно остановиться отдельно! С эстетической точки зрения я всегда предпочитал базилику и даже считал крестово-купольный храм каким-то постыдным искажением античной древности. Как раз в этом пункте автор убедительно доказывает, что именно крестово-купольный храм был первым подлинно христианским архитектурным изобретением. Всё здесь подчинено нуждам христианской литургии. В первый раз не Церковь стала приспосабливать базилику под свои нужды, а базилика должна была измениться, чтобы ответить на нужды литургического собрания. В полном смысле испытать функционал такого храма можно, правда, только на византийской епископской литургии. В первой части богослужения епископ находится в центре храма. Оттуда же происходит провозглашение библейского Откровения. Лишь после, под пение "Придите, поклонимся" епископ восходит к алтарю.

Первая часть архииерейской литургии в византийском обряде совершается от бемы (кафедры) из среды верующих

    Автора нельзя обвинить в традиционной для того времени идеализации "всего православного", он убедительно показывает, что и на Западе было желание вернуться к разделению алтаря и амвона. Были удачные попытки перенести Литургию Слова в центр храма. Автор напоминает про banc d'œuvre, сохранившихся в некоторых старинных храмах. В то время как в восточно-христианской архитектуре крестово-купольный храм был своего рода оптимизацией базилики под христианскую литургию, banc d'œuvre был попыткой заново архитектурно воплотить подлинно христианский дух в уже сложившихся архитектурных реалиях готического храма. Отсюда я делаю вывод, что подлинные принципы для оптимального совершения Евхаристии вневременны и наднациональны и существуют в душе Церкви a priori.

banc d'œuvre напротив кафедры мог использоваться как предстоятельское место в центре храма во время Литургии Слова. Првозглашение библейских текстов происходило с кафедры. Это не римская традиция, но римский обряд утвердился во Франции только после "крестового похода Дома Геранже"  (sic! цитата из книги) в XIX веке. Скамейки для мирян появились гораздо позднее.

    Другая важная мысль, на которой настаивает автор состоит в том, что круг никогда не был и не мог быть идеальной моделью в богослужении. Даже в круглых храмах алтарь никогда не находился в центре. Круг замкнут, в то время как христианская община всегда должна быть открыта как к "вторжению" нового Царства, так и к принятию в себя новых членов. В плане архитектуры Луи Буйе приходит в очередной раз к неуместности служения лицом к народу, а в плане экклесиологии к утверждению, что современная модель семьи, замкнутая и самодостаточная в себе, не может быть моделью церковной общины. Крайне важная и даже революционная мысль! Мне на ум приходит комментарий на молитвы римского миссала другого богослова и замечательного латиниста Алекса Штока. Этот теолог настаивает на том, что когда в молитвах мы имеем дело с familia tua - это всегда античная римская семья, к которой принадлежало несколько поколений вместе со слугами, рабами и прочей челядью. Такой римский дом и семья были открытой системой, в отличии от того, что мы сейчас понимается под семьей в Европе. В современном контексте акцент смещен на «личную жизнь и приватную сферу». Таким образом семья, собравшаяся за ужин вокруг обеденного стола ни в коей мере не может быть образом христианского евхаристического синаксиса!

    Несколько грустно становиться после прочтения книги от того, как были реализованы возможности по восстановлению российских католических храмов в тучные для РКЦ девяностые годы. С одной стороны, на Западе завершилась литургическая реформа и в отдельных редких случаях она была осуществлена удачно; с другой стороны, на тот момент были средства для продуманного восстановления множества поруганных храмов в России. После открытия для себя множества идей Луи Буйе еще больнее воспринимаются несуразности и ошибки, допущенные при перестройке церковных интерьеров. Контраст внешнего великолепия и внутренней несуразности — это общее впечатление многих москвичей от посещения наших храмов. К сожалению, шансы были упущены и мы имеем то, что имеем. Как бы то ни было, знакомство с литературой по литургии и по архитектуре, любопытство к удачным примерам не должно нас покидать. Кто знает, может быть у нас еще будет шанс исправить допущенные ошибки?

Василий Прусаков, диакон РКЦ