Константинополь - несколько часов на его поиски

Дорогие друзья,

    Так получилось, что 29-30 августа я оказался в Константинополе. Мне пришлось лететь с пересадкой и среди возможных вариантов я выбрал именно Константинополь. Уже очень давно хотелось увидеть "Второй Рим", а специально организовывать туда поезду и сложно и затратно. Ясно, что никакие мечети и султановы дворцы меня не интересуют. Это сразу значительно сокращает список всего того, что я хотел бы увидеть в городе. К счастью, отечественный византинист Сергей Александрович Иванов издал несколько лет назад именно такой путеводитель "В поисках Константинополя", который охватывает всё то и только то, что мне интересно в этом городе. Это вовсе не означает какого-то замыкания или сужения интереса. Нет, даже такой путеводитель охватывает более 750 страниц текста. Византия с её историей и культурой - это целое море, которое и этими сотнями страниц не исчерпаешь. Если Вы как и я любите Византию, а времени у Вас в Стамбуле совсем мало, то вы можете воспользоваться моими заметками, вместо того, чтобы доверять выбор целей ведущим "Орла и Решки" или путеводителям по базарам и мечетям. Мой рассказ я решил проиллюстрировать исключительно собственными фотографиями.

    Я начал читать путеводитель несколькими днями ранее, поэтому в голове уже сложился план экспресс-осмотра. С Божьей помощью, почти всё удалось осуществить. Вообще это время было временем помышления Бога обо мне в этом необычном мире под названием "Стамбул". Мой план заключался в следующем:

    Сначала ехать в монастырь Хора (что значит "в полях"). Когда я в первый раз в жизни увидел фреску Воскресения из этого монастыря, я решил обязательно увидеть и сам монастырь. В Москве и Санк-Петербурге сейчас появилось множество более-менее точных списков - порой весьма неплохих - именно с этой фрески. Может быть я не совсем прав, но убежден, что многие новые списки делаются не просто по иконописной прописи сюжета Воскресения, а именно с этой фрески. На русском языке мне попадалась брошюра об иконографии Воскресения. Автор выделял два типа (усл. "западный" и "восточный"), на Руси оба типа были представлены, а потом вытеснены сладенькими картинками, где Христос стоит с флагом на фоне гроба. Фреска из Хоры не просто воспроизводит древний канон (а его истоки аж в античности!), но просто взрывает традиционный образ (впрочем ни в чем существенном его не нарушая). Она полна силы и динамизма. Само живописное изображение - это свидетельство Пасхи Христовой и мощь этого события просто бьет ключом с этой иконы.

Остатки константинопольской стены - за ними скрывается монастырь Хора.

    Как оказалось - Хора очень маленькая церковь, покрытая, в основном, не фресками (как я думал), а мозаиками. Фрески отчасти очень напоминают Рублевский цикл из Владимира как по цветовой гамме, так и по сюжету. Летом я узнал на лекции в музее им. Андрея Рублева о научной гипотезе, согласно которой русский иконописец мог бывать в Константинополе хотя бы однажды.

    От мозаик монастырской церкви невозможно оторвать глаз. Люди ходят зачарованные как по какому-то волшебному замку. Всё очень соразмерно и близко к глазам. Можно рассмотреть мельчайшие детали. Надо отдать должное устроителям музея (думаю не надо сразу отождествлять их с разорителями храмов) и признать, что подсветка сделана очень удачно. Конечно, в изначальной задумке такого света быть не могло, но то, что достигнуто сочетанием мозаик и света, способно вызвать эйфорию. В Риме, чтобы увидеть византийские мозаики, нужно задирать голову высоко в конху апсиды и бросать монетку для подсветки. Тут подсветка постоянная, а мозаики очень близко. Заходя в церковь-музей невозможно (и не нужно!) сопротивляться желанию осенить себя крестным знамением, "ибо место сие страшно есть, здесь дом Бога и врата небесные".

Хора - памятник первого ранга в числе сохраненного поздне-византийского наследия. Он находиться в непосредственной близости от Феодосиевых городских стен, принявших на некоторых участках очень чистенько-туристический вид (правда только с одной стороны). С другой стороны стены - Стамбул! В храме почти не было туристов. Снаружи храм сейчас полностью в лесах. Меня предварила одна учтивая пара, хорошо говорившая по-английски, хотя и турецкого происхождения. Оба супруга молодые, европейского вида, женщина без платка, с аккуратной стрижкой каре. Потом появились две русские туристки. Одна в голос заявила прямо на пороге: "Это Пантократор, мне это сразу ясно!" - и в принципе не ошиблась.

    Хора, к счастью, почти пустует. Можно притаившись в уголке читать Бревиарий, правда времени у меня совсем не было, поэтому бревиарий читался мною в транспорте. В кассе можно купить не только билет в музей, но и т. н. "музейный паспорт" - стоит не так как писано на форумах 75 лир, а все 85. Для оценки стоимости приведу формулу моего пересчета. За десять Евро дают 32 лиры. Кстати, здесь же отмечу, что в отличии от "братской" Праги меня ни разу не надули на обмене валюты. В Праге каждый обмен был с каким-то подвохом. На одной улице за 10 евро выдавалась разная сумма крон, но никогда, обещанная на табло. Я уже было отчаялся в своих способностях что-то понять в этих валютных махинациях. В Стамбуле обменный курс одинаковый в городе и в аэропорту, но аэропорт берет небольшую (!) комиссию. При мне один англоязычный юноша менял в аэропорту большую сумму денег, я подумал про себя: "Ну и дурак!" Наверное, он просто не был в Праге и не травматизирован чешским рвачеством. В общем, это очень приятно, что с деньгами в Стамбуле все очень просто и понятно.

К чему я это? Да к тому, что в Хоре без очереди и толчеи можно купить общий билет во все музеи да еще и на 5 дней! Конечно, это не так дешево, но главное преимущество, на которое я повелся состоит в том, что с этим музейным паспортом не нужно стоять в очередях на вход. Все писали, что в Святую Софию очереди по полдня. В моем плане была Хора и с тем же билетом - Св. София. Из Хоры я вышел в 17:00 и что есть мочи пустился в св. Софию, которая с 1934 г. имеет статус светского учреждения - музея, хотя в этом году, как и в ряд предшествующих лет, церковь использовалась под намаз при наплыве большого количества паломников. Оба памятника находятся на солидном расстоянии друг от друга, путь на общественном транспорте занял около 1 часа и все из-за пробок. А вот теперь меня ждал неприятный сюрприз. Согласно сайту, музей "Святая София" открыт до 19:00, а касса до 18:00. Так как билет мне не нужен (уже купил в Хоре), я наивно полагал, что меня запустят внутрь и в моем распоряжении будет целый час. Не тут то было! Меня невежливо отшили: «Вход, - дескать, закрыт» и т.п. Калитка входа и выхода находятся на расстоянии пары метров. На территории между ними никаких разграничений нет. Запустить меня в храм было бы сущим пустяком, но охранница заартачилась. Мне удалось добиться лишь того, чтобы позвали начальника охраны, которому я излил мою печаль и негодование по поводу таких правил. В храме тем временем было полным-полно народа, вход (он же выход) открыт. Все это время я потряхивал моим дорогущим и красивым билетом за 85 лир с голограммой. Ничего не помогло. Лица выражали а) равнодушие - у шефа, и b) насмешку - у его синклита. Все это время народ внутри неспешно любовался храмом и его двором. Еще горше стало мне от того, что там, где сейчас выход, там-то и находился собственно повседневный вход в храм. Сергей Иванов почему-то повторяет это несколько раз в своем путеводителе. Двери стояли распахнутыми, а турки меня туда не пускали.

Части древнего фасада Святой Софии. Те же сюжеты встречаем повсюду в первом Риме. Агнцы спешат к источникам вод или в небесный Иерусалим.  Вспоминаются стихи русского католического поэта Вячеслава Иванова о римской церкви Santa Sabina:

В стенах, ограде римской слава,

На Авентине , мой приход - 

Базилика игумна Саввы, 

Что Освященным Русь зовет. <...>

Узорочьем цветных камней

По мрамору пестрят амвоны;

В апсиде - агнцы... Мил убор

Твоих, о Рим, святилищ дряхлых!

Прежде храм был на девять метров длиннее и поэтому еще больше напоминал базилику, чем это заметно в нынешнем храме. На этом примере можно проследить эволюцию храмового зодчества от базилики до крестово-купольного храма.

Мозаика над древним входом (теперь выходом Святой Софии). Императоры-жертвователи.

Константин преподносит Богородице с Маденцем новую столицу - Константинополь. Юстиниан преподносит храм святой Софии.

    После закрытия св. Софии я планировал посетить те византийские достопримечательности, что находятся на открытом воздухе. Я начал с поисков церкви св. Ирины. Может кто-то не знает, но София и Ирина — это не имена святых жен, а общие понятия для Мудрости и Мира. Это очень по-римски посвящать храмы и алтари таким понятиям, наполненным в христианстве новой глубиной. Оказалось, что именно в св. Ирине и проходил Второй вселенский собор, на котором св. Григорий Богослов, со всех сторон теснимый разными партиями, вынужден был отречься не только от своего председательства на соборе, но даже и от цареградской кафедры. Вселенский собор выжил-таки из города одного из немногих святых архипастырей Константинопольской церкви. Рим, к слову, этот собор не признавал почти пол столетия. Главным плодом Собора мы пользуемся по сей день, произнося Никео-Цареградский Символ Веры. Какие нешуточные дебаты там велись можно узнать из книги профессора Алексея Лебедева о первых четырех Вселенских соборах, а о Григории советую читать в книге митрополита Иллариона. Неправильно думать, что Собор просто дописал Никейский Символ Веры. В богослужебных книгах Русской церкви можно найти рубрику, что дескать до учения о Святом Духе идет Никейский Символ Веры, а потом - Константинопольский, но это не верно! Собор внес дополнения и изменения и в первую «никейскую» часть. При этом, сам Никейский собор запретил вносить изменения в Символ Веры. Значит, Церковь осознает за собой власть такие изменения в исключительных случаях вносить, если сочтет их целесообразными. У такого изменения, конечно, уже тогда были противники, например, Александрийская школа. Тем не менее, история показала, что они были на тот момент не правы. Весь Восток и Запад принял Символ Второго (т. е. Константинопольского Собора), а первый т.е. "никейский" вышел из употребления.

    К святой Ирине - не подобраться, она находится на территории бывшего дворца султана. Султана больше нет, но перед входом на территорию все равно стоят какие-то добры-молодцы с автоматами и огромными собаками. Святую Ирину мне удалось немного увидеть лишь с моря. Интересно, что Святая Ирина никогда не использовалась под мечеть и относительно хорошо сохранилась.

    Я понял, что территория дворца на ночь запирается, а по парку у стен можно гулять сколько угодно. Парк - грязный, но на каждой лавочке влюбленная турецкая парочка. Главная изюминка парка в том, что у его юго-восточной оконечности понатыкано много византийский остатков: руины построек, которые идентифицируются по источникам, капители колонн и самая древняя т.н. «готская» колонна города, служившая пьедесталом для статуи богини Удачи. Она была воздвигнута здесь еще до перенося сюда столицы Римской империи. Надпись на постаменте почти не читается, если бы не С. А. Иванов, я бы и не понял, что там вообще что-то написано. Колонна подвержена всем ветрам и осадкам, то есть никак не защищена. Ей почти 1800 лет!

    За садом сохранилась каменная кладка, с которой - внимание! - киевский митрополит Исидор участвовал в последней обороне Константинополя. Город пал в 1453 г. Исидор это тот самый митрополит всея Руси, провозгласивший в Успенском Соборе московского Кремля восстановление единства Русской церкви с Римским апостольским престолом. Как не раз бывало в русской истории, митрополита беззаконно низложила светская власть в лице московского князя. Интересно, что дольше всех свою симпатию и поддержку законному митрополиту всея Руси оказывало Тверское княжество, не хотевшее плясать под московскую дудку, тем более что задудела та дудка раскольничью песню. За тогдашние решения князя мы расплачиваемся по сей день. Все русские католики таким образом в праве, я думаю, считать себя верными законному священноначалию не только латинской, но и греко-российской Церкви в лице митрополита Всея Руси Исидора, впоследствии кардинала Святой Римской Церкви.

    За этой кладкой начинается византийская стена пятого века, возведенная по указу Феодосия II. Стена - очень красивая. Это настоящее плинфовое зодчество, характерное для Рима первого, Рима второго и ... Киева. Для Москвы, - увы, нашей госидеологии - совершенно не характерное. Здания похожи на слоеный пирог. Камни перемежаются с кирпичными плитами. На стене и башнях сохранились красивые греческие надписи.

    В стене вдруг появляются какие-то окна и проломы - это церковь «Человеколюбивого Спасителя». С. Иванов предлагает, не обращая внимания на решетку, проникать внутрь этой церкви. Когда он писал свой путеводитель все три проема были забраны решетками, теперь же решетка осталась только в одном. Пробраться совсем не сложно. Внутри пахнет плохо и довольно грязно. В монастыре, к которому и относилась эта церковь, игуменья Ирина укрывала ведущих противников исихазма, после того, как их учение было официально принято и даже догматизировано Греко-восточной церковью в 14 веке. Учение исихастов имеет в моем представлении как бы две стороны: практическую или мистическую (как молиться, чтобы достичь созерцания фаворского света) и теоретическую или догматическую (что в Боге является предпосылкой для возможности узреть этот фаворский свет). В теоретической части усматривали и усматривают сложности. Паламизм (он же исихазм) проводит в Боге реальное различие между сущностью Бога и Его нетварными энергиями. Если они реально различны, то как может быть что-то нетварное помимо Бога, если же они нераздельны, то почему реально различны? Это значило бы что те, кто сподобился видения фаворского света взирали в самое существо Бога, а не только в тот неприступный свет в котором Он обитает. Это крайне интересный вопрос, имеющий для жизни христиан очень практичные последствия. Так вот, монастырь "Человеколюбивого Спапса", куда я и проник, через пролом в стене был вместе с тогдашними римо-катликами на стороне оппонентов Григория Паламы. Еще источники донесли до нас слова игуменьи Ирины: "Я хочу, и желаю, чтобы инокини моего Человеколюбивого Спасителя жили общежительным образом и имели не только общий стол, но и общую кухню и ремесло. Только тогда они будут вести себя как монахини, а не как предпринимательницы, еще хуже мирян". Цитирую, конечно, по путеводителю С. А. Иванова.

    Я дошел вдоль стены до церкви св. Сергия и Вакха (память мучеников в Католической церкви 8 октября). В церкви теперь мечеть. Внутрь не заходил. Рядом с этим храмом крутая дорожка ведет к ипподрому. Там три памятника: два обелиска и змеевидная колонна. Интереснее всех постамент под египетским обелиском. Там видно настоящих ромеев, ристалища, проходившие здесь, первое изображение духового органа и две надписи. Одна надпись, обращенная к трибуне императора и чиновников — по-латински; другая, что обращена к народу — по-гречески. То крайне интересная деталь для понимания языковой ситуации в новой столице Римской Империи в IV – V вв.

    Константинополь построен на берегу моря, а не на берегу реки, как большинство других городов. Проблема с водой решалась с помощью акведуков и цистерн. Вообще римляне были мастера обращаться с водой. Паола Волкова провозглашала тезис, что это умение обращаться с водой римляне позаимствовали у этрусков. Под акведуком Валента я проехал на автобусе из аэропорта. Имел возможность насладиться зрелищем в течении пары секунд. С цистернами мне повезло еще меньше. Цистерны — это подземные водохранилища в виде залов с колоннами. Самое удивительное то, что эти залы очень красиво декорированы резьбой по камню, хотя в них никто не бывал и там царила кромешная темнота. В путеводителе было написано, что несколько цистерн можно посетить, не только ничего не заплатив, но и, самое важное для меня, в неурочные часы. В некоторых цистернах размещены рестораны, бары и пр. Я нашел вход в одну цистерну за св. Софией, но ресторана там больше нет — сохранилась табличка и информация о том, что ресторан — в цистерне. Самое удивительное, что дверь оказалась незапертой. Вошел в холл бывшего ресторана, направо - вход в цистерну. Спускаться в одиночку в темный зал я все-таки не решился. Кто знает, кто там сейчас обитает?

    Я поехал в аэропорт Ататюрка, чтобы оттуда перебраться в аэропорт моего вылета. Я прилетел на европейскую часть Стамбула, а улетал с азиатской. Два автобуса домчали меня из одного аэропорта в другой. Кое-как провел ночь во втором аэропорту. Все время в аэропорт приезжал группы мужчин в каких-то белых одеждах. Что-то среднее между тогой и банным халатом. Они прощались с родными, иногда пели песни и ели в кружках. Вели себя в целом очень тихо. Я думаю, это были мусульманские паломники, совершавшие хадж.

    Так как сон не шел, я решился на отчаянный шаг. В семь утра я надумал снова поехать в город, чтобы непременно попасть в Святую Софию. Билет-то у меня уже был! Как раз подошел городской автобус, где меня все-таки немножко надули с билетом. Все равно поездка на нем оказалась в три раза дешевле, чем на экспрессе ночью. Городской автобус шел очень быстро и уже через 45 минут я оказался на берегу Босфора, прямо напротив старого города. Тут же отходил паром, на котором ездят местные жители, а не туристы. Стоит поездка около одного евро! Таким образом я переплыл на кораблике из Азии в Европу в лучах утреннего солнца и насладился свежим морским воздухом и видом стен древнего Константинополя в этот раз — с моря. В Св. Софию я попал к самому открытию. Никаких очередей — ни у касс, ни у в хода. Видимо, такая ситуация сложилась только теперь. Турки очень переживают, что к ним не едут русские. Мы были для многих из них основной статьей дохода. Приятно осознавать, что основными посетителями св. Софии все-таки являются русские туристы. Действительно, в пустом храме я наткнулся на русскую группу, которую водил турецкий гид. Гид был в шортах, хотя в мечеть в шортах они не пускают, и говорил на ломанном русском. Русские тетеньки со всем соглашались и кивали головой. Вообще, наш народ может быть очень смиренным...

    Гид-турок не обратил внимание своей группы на то, что в Святой Софии сохранилось около 80 древнерусских граффити. Наши предки не занимались вандализмом, а просто хотели увековечить свои молитвы в этом святом месте. Одно граффити XIV в. я нашел, конечно, благодаря замечательному путеводителю С. А. Иванова и сфотографировал его: «Господи, помози рабу Божию Евстафию Москвитину». Особенно приятно, что Евстафий был москвитином. 

    Граффити погибают, не издаются и, соответственно, не исследуются. Только какая-то надпись руническим шрифтом защищена плексигласом, как что-то совершенно невероятное. В Святой Софии сохранились некоторые мозаики. Все они разные, но все великолепные. Византийское храмовое искусство послеиконоборческого периода очень утонченно, гениально и поэтому - наднационально. Сложно оформить в словах впечатление от изображений Христа. Это не просто «прекраснейший из снов человеческих» 44-го псалма, это какой-то космический архетип человека. Один из ранних отцов считал, что именно Воплощенное Слово (т.е. Христос в своем человечестве) было от начала творения образом для создания человека. Еще мне подумалось, что монофизитство (как тенденция) всегда было серьезным искушением для восточного христианства. На этих мозаиках, особенно в южной галерее, Христос предстает не как человек, не как один из нас, а как подлинный Бог. Здесь уместно вспомнить об учении Максима Исповедника, что даже человеческие действия Христа несли на себе некий божественный отпечаток, некое сияние Божества. Св. Максим называет это "топос". Взгляд Христа скользит с мозаики поверх зрителя и обращен куда-то в вечность, то есть также как на чудных изображениях египетских божеств. Лучшее, что мне доводилось читать о византийском искусстве, находится в книге Александра Петровича Каждан «Два дня из жизни Константинополя». Приведу лишь пару строк, которые пришли мне на ум в Святой Софии: «Византийские художники ощущали себя частицей величественной империи, избранного народа, наследниками эллинской цивилизации и римской государственности. Их творчество, парадное великолепие их храмов и мозаик, пышная игра риторики, торжественность церемоний — все это знаменовало богатство и всевластие константинопольских императоров. А вместе с тем они создавали особый мир — не мир, прямо отражающий действительность, но «дубликат» реального мира, построенный из земных элементов и вместе с тем отрицающий земные отношения. Можно было бы сказать, что византийское искусство — до какой-то степени апофатическое искусство. Его торжественность, благолепие, рефлективность есть до известных пределов отражение-отрицание социальной неустойчивости византийского общества».

    Совершенство мозаики в южной галереи просто не поддается описанию, а виденные мною репродукции только напоминают сюжет. Осмотрев Святую Софию я помчался к автобусу-экспресу в аэропорт, который снова, хотя был разгар рабочего дня, довез меня меня к самолету всего за 45 мин. Думаю, для нескольких часов в городе мне удалось увидеть чрезвычайно много. Deo gratias!